Крестник Солженицына
Казбеков отошел в сторону, взволнованный таким поворотом
событий, разговором с живым знатным антисоветчиком. Вот если
бы только не легкий страх, внезапно появившийся в душе, переходящий
в неприятный холодок внутри, несмотря на 35-градусную жару
на улице. Сунув «Архипелаг Гулаг» в мрачно-вишневой обложке
на дно спортивной сумки, Сергей дождался членов своей «тройки».
Для порядка он как старший группы поинтересовался: «Ну, мужики,
признавайтесь, что купили?» По инструкции, за которую он расписался
у замполита, в его обязанности входило владение информацией
о всех покупках членов группы. Матрос Махлов добродушно поделился:
«Вот «Недельку» супруге взял, на каждых трусиках сердечко
разного цвета, для дочки джинсы, себе - ремень кожаный, да
на бутылку спирта в «Фармации», святое дело, разорился». Для
убедительности он вытащил пластмассовую бутыль с прозрачной
жидкостью. В здешних аптеках 96-процентное спиртное продавалось
по самой низкой цене. Моторист Орлов недовольно тряхнул пустой
сумкой: «Я пока не спешу с песетами расстаться, завтра схожу
еще раз в город. В этом деле спешка не нужна».
«А сам-то чем баул набил, - вдруг поинтересовался матрос,
- может, маузер приобрел? Я тут видел в лавке образцы любых
марок, красавцы, и недорого». Казбеков сделал грозный вид:
«Ты что, одурел? Помнишь, в прошлом рейсе пограничники нашли
бесхозный браунинг в гальюне? Потом по всему судну переборки
вскрывали... Да, я так купил кое-что по мелочам», — и вынул
из кармана черные пластмассовые часы, — могут же паразиты
делать - водонепроницаемые, противоударные за 60 песет». Моторист
сразу загорелся: «Слушай, а где брал, и мне такие нужны».
Пока добирались в порт, экономя валюту, на своих двоих, Казбеков
непроизвольно поглядывал на свою сумку, в которой лежала,
как мина замедленного действия, книга, запрещенная к ввозу
в СССР. В каюте он, предварительно закрывшись на ключ, торопливо
вынул солженицынское творение, мельком полистал. Сергей обратил
внимание, что отпечатана книжица в Париже издательством «Посев».
Да, мелькнуло в голове, в Союзе за такие семена и срок можно
схлопотать. И снова зловещий темно-кровавый цвет коленкоровой
обложки вызвал у него не то страх, не то тревогу. Достав «Архипелаг
Гулаг» из-под матраца ближе к полуночи, когда народ на судне
в основном успокоился, кто после трех стаканов дешевого синтетического
спирта, кто после вахты, Казбеков начал читать...
...Кагэбэшник Катран владел своим делом. Через десять минут
беседы Казбеков понял, что они все знают, скрывать что-то
бессмысленно. «Да, у меня дома есть книга «Архипелаг Гулаг»,
но, честно говоря, особой художественной правды я в ней не
нахожу, ожидал большего», — в конце концов раскололся, как
грецкий орех, Сергей.
- Да что там, Сергей Артурович, между нами девочками говоря,
я уж с вами буду по-свойски, слишком много шума вокруг этих
мудаков-диссидентов мы сами подняли. Хотя даже среди наших
работников комитета есть писатели не хуже. Не читали «Шум
дождя» Сергея Никандрова? Кстати, попалось мне недавно ваше
стихотворение в газете «Маяк». Интересно, а что вы имели в
виду своими строчками «Белой шхуной плывет Россия к берегам
прибалтийских республик»? Мы, вроде, давно друг к другу приплыли
и живем единой семьей. Помните, как в нашем государственном
гимне поется: «Союз нерушимый республик советских»?
- Знаете, Виктор Иванович, трудно объяснять уже написанные
стихи, они рождаются сами собой, остается их только перенести
на бумагу. Слова приходят откуда-то свыше, как бы по вдохновению.
Ехал я как-то зимним утром из Светлого в Калининград в до
отказа набитом автобусе номер «Сто пять». Как всегда, тесно,
душно, ругань пассажиров. А тут вдруг увидел в дырочку оттаявшего
оконного стекла чудный сосновый бор с соснами-красавицами,
знаете, такими идеально корабельными. И эти припорошенные
белым снегом мачты-сосны показались мне большим парусником.
Одним словом, субъективные ассоциации. Иногда так хо-
чется уплыть далеко-далеко под парусами туда, где тебя никто
не знает, где много красивых женщин, солнца и чистого океана...
А вы, я вижу, интересуетесь поэзией?
- Вы не поверите, а я вас, кажется, начинаю понимать. Но мой
вам совет - лучше о природе писать без всякого подтекста.
Берите пример с Пушкина: «Мороз и солнце, день чудесный… Зима.
Крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь…». Так нет
же, тянет вашего брата на всякого рода суждения.
|
Рассказы...